Природа и человек

Урал Шарипов,
д.п.н., г.н.с. Института востоковедения РАН

Что такое климатически и исторически естественный рубеж «Нового Года» Европы и Северной Азии?¹

Уже третье столетие как Россия, стараясь идти вровень с западноевропейским сообществом, срочно или постепенно перенимает те или иные европейские обычаи, включая и нововведения. При этом она, так или иначе, приноравливая их «под себя», нередко объявляет очередное заимствование собственным изобретением. То есть в последние века Россия в сфере своей внешней цивилизационной ориентации по существу предпочитала Запад, пренебрегая достижениями и обычаями собственных восточных регионов. Причем, в зависимости от влиятельности либо господства тех или иных внутренних политических и религиозных сил, многие российские праздники «приватизировались» (либо по содержанию инициировались) то православной церковью, то правительствами или партиями и т.д.

А ведь нередко Западная Европа сама черпала для себя полезные идеи и обычаи из всемирной «кладовой», и в том числе из России. Впоследствии тот же «восточный багаж» прибывал в Россию, но опосредствованно в европейском расширительном исполнении: то есть в диверсифицированном и соответственно разрекламированном виде. И вот, наконец, в наши дни настал черед внедрения в российский праздничный набор такого «чудо»-праздника – страшилки «Хеллоуин» американо-европейского происхождения .

Автор же этой статьи, не ставя задачей анализировать подоплеку и содержание всех праздников современной России, считает целесообразным остановиться только на самом чтимом и россиянами, и всем человечеством, а также объективно определенном самим земным естеством празднике, – встрече Нового года.

Так, в результате некоторого размышления напрашивается вывод, что ныне всенародно празднуемый в Европе и Северной Азии календарный переход из года в год, и в непосредственном соседстве с ним отмечаемые католическое, протестантское и православное Рождества² – это по существу субъективистские религиозно-националистические сценарии по формированию комплекса празднества Нового Года ³.

Представляется целесообразным отметить, что Земля и Солнце постоянно следуют только по своим установленным законам и не подчиняются правилам, навязанным народам разного рода религиозными догмами и политическими решениями. Это религии и государства, в меру своих желаний, подстраиваются под неизменные закономерности взаимодвижений Земли и Солнца, а их руководители придумывают выгодные для себя варианты празднеств. При этом их аргументация не выдерживает критики. К примеру, католическое христианство подогнало дату рождения Иисуса Христа (Рождество) под зимнее солнцестояние (солнцеворот), но не учло, что Мать Мария родила его в сезон урожая фиников, оливок и других плодов (ведь волхвы приходили к колыбели Иисуса с дарами свежих фруктов в период плодоношения растений и деревьев, приезжали на верблюдах в жаркую погоду в пустыне и т.д.). Православная же церковь, ссылаясь на Юлианский календарь, «организовала» «второе рождение» Иисуса Христа на 13 дней позже католического. То есть рождение Иисуса, а, следовательно, и привязка новогоднего религиозного летоисчисления, – двойственно, также как и в новогоднем праздновании присутствуют две разновидности «Деда-Мороза».

Мы же, в обоснование объективности излагаемого здесь взгляда на вопрос об истинных дате т.н. «Рождества» и существе Нового года, приводим следующую аргументацию⁴:

Издревле у населения Евразии (как и у жителей других регионов земного шара – и северного, и южного полушарий) восприятие и учет смены солнечных годов складывались посредством его субъективного познания закономерностей всеопределяющей природы Земли и Космоса. Со временем – уже на стадии образования общественно-государственных отношений – на формирование летоисчислений и календарей все более стали влиять религиозный и политический факторы. Таким образом, первобытное восприятие людей, то есть полная почитаемость природы и состояния Земли на фоне окружающего ее Космоса, и в первую очередь ее связь с Солнцем, сохранилось только на задворках и окраинах продвинутых цивилизаций.

На протяжении многих веков в Европе по своему идейному содержанию господствовала только религиозная форма отмечания Нового года. Она была искусственно привязана к Рождеству Христову – христианского пророка, который родился и жил в южной пустыне и он, его окружение и современники не видели (лишь чрезвычайно редко это могло случаться в условиях жаркого климата Ближнего Востока) снега, а тем более не ведали ни северных хвойных лесов, ни стройных фигурок елей, ни тундры, ни долгого господства морозов. Из южных деревьев в качестве более или менее напоминающего стройные северные ели можно назвать, но только условно, лишь кипарисы.

Европейское простонародье, отмечая смену года, инстинктивно также занимались украшениями деревьев (любых понравившихся, скорее лиственных), домов или некоторых ближайших мест различными элементами: лоскутами, куклами, тотемами и т.д. Однако празднование у различных групп и племенных образований людей было неоднозначным, а сообразно местным укладам и верованиям.

И вот, в XVIII веке некоторые наиболее пытливые из прибывших по приглашению в Россию иностранных ученых, преимущественно немецких, – географов, демографов и исследователей других специальностей – занялись изучением СИБИРИ, бывшей тогда еще целиной для мировой науки. Эти ученые (Д.Г. Мессершмидт, П.С. Паллас, Г.Ф. Миллер, И.Г. Гмелин и другие), в силу творческой организованности своего интеллекта, были охвачены исследовательским азартом открытий незнакомых для европейской цивилизации оригинальных обычаев местных народов: хакасов, якутов, эвенков, чукчей, манси и многих других. В отличие от жителей Европы, сибиряки в своей деятельности были тесно слиты с окружающей природой, и поэтому соответствующими были их верования, психология и бытоустройство. Образно говоря, они всецело являлись детьми тайги, тундры, болот, степей, гор, льдов, то есть всего местного природного многообразия и богатства в условиях резко континентального и северного климата вечной мерзлоты.

В частности, для западных исследователей весьма интересным и естественным по своему содержанию представился обычай встречи сибиряками Нового Года. Так, эти ученые наблюдали, что к моменту перехода из одного года в следующий (то есть накануне и в начале нового прироста дневного времени) местные жители украшали растущие рядом с их жилищами ели (при этом выбирали среди них наиболее стройные и заостренные к небу – ёлки) различными лоскутами из тканей и кожи, самодельными игрушками, изображениями животных и фантастических существ и т.д. Те же аборигены, провожая Старый Год и приветствуя наступление Нового, танцевали вокруг украшенных ёлок, а их бабушки длинными морозными вечерами рассказывали внукам, оглядываясь на покрытые ледяной мозаикой окна и на загадочный под лунным светом или в буран заснеженный полутемный внешний мир, сказки, эпосы и разные россказни о Деде Морозе и Снегурочке (на местных языках их называли по разному, да и сюжеты были многообразными).

Эти-то немецкие ученые затем через монографии, статьи и отчеты, а также другими способами как раз и ознакомили европейскую общественность с ёлочными празднованиями сибирских народов, связанных со встречей Нового года, – такими незатейливыми и правдивыми своей естественностью.

И вот с тех пор, то есть с XVIII века, хотя в европейских лесах господствовали лиственные породы, а хвойные деревья преимущественно произрастали только в Скандинавии либо на высотах местных гор, в Европе началось распространение новогоднего празднования с широким использованием заимствований из обычаев восточных народов северных и срединно-широтных поясов Евразии. Этот вариант встречи Нового года, а также Рождества во многом и унаследовала современность.

К примеру, впервые ёлку в Англии стали использовать в качестве рождественского атрибута во время правления королевы Виктории в XIX веке. Причем, из Германии были «импортированы» и «балаганные» карусели, колеса обозрения, общенародные праздничные веселья – хороводы, пляски, торговля подарками и т.д. (ТВЦ, М., 04.01.2010).

В России же ёлка стала входить в моду также с XIX-го века через местные аристократические круги, которые во многом были связаны с зарубежной европейской элитой и старались подражать ей (К.П., М., 14-21.12.2006). Как известно, царь Николай I, сам носитель немецкой крови и воспитанный на традициях германских земель, в 1826 году (м.б. 07.01.1851(2) г. – ТВ ОРТ, Россия 24, 07.01.2016 г.) впервые организовал ёлочную встречу Нового года в Зимнем Дворце, украсив её разного рода игрушками и подарками («Известия», М., 30.12.2006). Так, постепенно новогоднее празднование с украшенными ёлками, наиболее соответствовавшее климатическим условиям Евразии, да и психологическому восприятию местного населения, из столичных дворцов и усадеб распространилось сначала в провинциальные города, а затем во всей российской империи.

«Выросшие» на этой основе и путем модернизации близкоудаленные (можно сказать, – местные) «Лапландия» (полярная возвышенная область Финляндии) и «Великий Устюг» (недавно избранная (скорее назначенная) родиной Деда Мороза на Вологодчине⁵) – это (при «подаче» духовенства церквей) современные европоцентристские националистические накрутки. Их можно охарактеризовать как европеизированно-сепаратистские инициативы правящих кругов, а не как консолидирующе-общеконтинентальная данность, определяемая самой природой⁶. В данной связи, католические Санта Клаус, Пэр Ноэль и Ко, а также сегодняшний российский Дед Мороз представляют собой разукрашенных марионеток, от которых, по сути, мало пахнет естественной связью с зимним загадочным единством разных регионов Евразии, – то, что интуитивно усвоило на протяжении тысячелетий разноплеменное простонародье континента. Резюмируя, можно сказать, что современное празднование Нового года превратилось в заправленный яркой мишурой общественный балаган⁷. С другой стороны, заметим, что оно – в части своей привязки к местным природным условиям – по существу представляет собой откровенный плагиат (причем без ссылок) из заимствованных материалов прошлого (и в первую очередь из обычаев народов Сибири).

На фоне новогодне-рождественского празднования в сегодняшней Российской Федерации понимаешь, что даже в недалекие «советские» времена церемониал встречи Нового года в России, лишенный религиозного национализма, был более рациональным, то есть близким к народным традициям, а также к естественно-природной земной сути. Россия (в тот период Советский Союз) встречала приход Нового года, начиная со своих восточных границ, и в этом первыми из ее граждан были дальневосточники – и так ежечасно он все более перемещался от меридиана к меридиану на запад. Тогда Дед-Мороз не был «Велико-Устюжным» – персонажем, придуманным, а, следовательно, и приватизированным, «Центральным округом» (говоря языком прошлого, – правящим «княжеским уделом») Российской Федерации, а равноправно принадлежал всем регионам и уголкам на общероссийском многонациональном пространстве. Ныне и Владивосток, и Иркутск, и Омск, и Екатеринбург, и даже окраинные области европейской части России оказались далекими задворками новогоднего празднования «Центра», то есть – со своими местными провинциальными праздничными вариантами. Такой «отцентрованный» праздник оказался приспособленным сегодняшними московской властью и патриархией прежде всего для себя.

На основании сложения специфики движения земного шара вокруг Солнца, с одной стороны, а также установившихся издревле естественных традиций народов Европы и Северной Азии – с другой, можно обозначить в качестве оптимально объективного следующий вариант встречи общеконтинентального Нового года:

Как известно, Оймякон – горная область, находящаяся на границе Якутии и Чукотки, а также Верхоянск (соседний более низменный район) в совокупности издавна называются «зимним полюсом холода континентальной Евразии». И вот здесь 24 декабря с 1-ой дополнительной минуты дня (с его первого луча)⁸ Мать-Земля информирует людей и народы о рождении нового Младенца-Северного – очередного носителя эстафеты погодового времени Северного полушария Земли. Точно также, спустя полгода в июне, она рождает и Младенца-Южного – носителя эстафеты погодового времени Южного полушария Земли. Оба они дружно сотрудничают, помогая Матери-Земле, и, в частности, человечеству, управлять её земным хозяйством.

В данной связи, уже накануне Мать Младенца-Северного отправляет в прощальное путешествие праздничный кортеж носителя предыдущего года в образе Деда Мороза, состарившегося за отведенный ему период. Он едет в сопровождении её вечно юной дочери-Снегурочки (Тундра) на оленьей упряжке, груженной подарками, которая несется по Евразии с востока на запад. Они посещают каждый уголок континента, начиная с Чукотки и Камчатки, сопровождаемые праздничным настроением людей, иллюминацией, застольями, мистериями и надеждами – так внедрилось в души людей испокон веков. Они посещают каждый дом, квартиру, одаривает семьи, особенно детей, подарками, чтобы люди и подрастающее поколение помнили о Старом Годе хорошее и старались в будущем не совершать ошибок, допущенных в прошлом. Одновременно кортеж возвещает всем жителям деревень и городов о рождении Великого Младенца – Нового Года. Он растет не по дням, а по солнечным минутам, начиная с первой дополнительной из них после самой длинной ночи уходящего «Старого Года», растет, начинает включаться в жизнь и трудовую деятельность человечества, первоначально сопровождаемый морозом и снежным убранством степей, лесов и гор, северными сияниями и буранами. Затем, многолико преображаясь через природу в течение четырех сезонов – весной, летом, осенью и в начале новой зимы, – Он проходит весь свой жизненный путь (то есть старея) и завершает его в ночь рождения следующего Нового года. Вот в чем заключаются истинная прелесть и загадочность момента перехода из одного года в другой. И это инстинктивно, да и во многом осознанно, чувствует простонародье.

Как бы не навязывали разного рода светские и религиозные идеологи, либо начальники современных государств и политических режимов (через законодательства, а также через подконтрольные им радио, газеты, телеящики и др.) свои субъективно «обоснованные» сроки и формы празднования Нового года, зимнее солнцестояние (самая длинная ночь в году) и летнее солнцестояние (самый длинный день в году) – это Всевечная Данность: от Солнца ли, от угла наклонов между Солнцем и Землей ли, либо по Велению из Космоса и т.д. На Земле же это особенно прослеживается на удаленных от экватора широтах: как к северу, так и к югу.

Таким образом, рожденная многотысячелетней исторической биографией сибирских народов традиция встречи Нового года, и не исчезнувшая после ряда веков целенаправленного мощного идеологического подавления «Центрами», остается фактором, превышающим по своей естественности все искусственные (а по фабуле – импортированные) «накрутки» ныне действующего в Европе и Северной Азии варианта новогодних празднеств.

Люди, граждане Восточной Европы и Северной Азии (не навязывая своего видения народам Западной и Центральной Европы)! Встречайте свой естественно-природный «Новый Год» с Дедом Морозом и его окружением, встречайте украшенными ёлками, хороводами, обильными угощениями, состязаниями, бабушкиными сказками и радостными приветствиями новому Ребенку Земли – Новому Году. Вместе с тем, не забывайте, что перворождение многого из современного международного новогоднего церемониала принадлежит не ближайшим к европейским столицам Лапландии и Великому Устюгу, а народам Сибири!

10.09.2017

Примечания:

P.S. Учитывая многовековую и фундаментальную внедрённость ныне господствующих национально-государственных реалий в рассматриваемой нами Евразии, автор данной статьи не заблуждается относительно возможности её появления на страницах каких-либо СМИ.

Узкоцеховный эгоизм религиозных формирований и связанных с ними государственных образований:

- Мало ли что твердят всякие малые народы и самодеятельные «мыслители». Главное – сила, а она – у нас, и мы будем диктовать то, что нам выгодно. И у нас достаточно сноровки и ума, а также влияния на государственные структуры и СМИ, чтобы по-своему морочить головы простонародья.

Между прочим:

В Финляндии в роли Деда Мороза – Йоулупукки («рождественский козел»), фавн, сатир; в Италии – Бобо Натале; в Швеции – Синдеркалас…; в Японии – Сегацу-сан, Одзи-сан и т.д.

Сноски:

¹ Северная Америка унаследовала Новогоднее исчисление и соответствующий церемониал в варианте т.н. «Старого Света» (Западной Европы). Поэтому, не желая вклиниваться в дискуссию с оппонентами из таких националистически и государственно сильных регионов, как Северная Америка (которая принципиально найдет свою «американскую» точку холода) и Китай (с его могучим специфическим цивилизационным наследием), считаем целесообразным ограничиться «новогодней» рационализацией только в рамках Европы и Северной Азии.

² Другие религии (ислам, буддизм и т.д.) не оказывают никакого влияния на формирование списка праздников общегосударственных и континентальных в названной выше зоне Евразии.

³ Причем в понятие «национализм» включается и «групповой национализм» государств.

⁴ При этом считаем целесообразным опираться только на объективные климатические и исторические факторы Евразии. Поэтому наше внимание обращено на основную атрибутику естественного происхождения данного праздника. Она принципиально важна для понимания объективной истории формирования характера указанного празднования. К ней относятся: разукрашенная новогодняя ёлка, Дед Мороз, Снегурочка и другие сопутствующие элементы.

⁵ Иногда, для приличия, его называют главным Дедом Морозом, что по существу одно и то же.

⁶ Причем, если европейские протестантско-католические страны избрали в качестве центра холода и родины для своего новогоднего Кумира самую северо-восточную наиболее холодную область вне России, то у ново-российских властей догадка не вышла далее, чем Великий Устюг.

⁷ Представляется нелишним отметить несколько подробнее, что Санта-Клаус, который живет в Лапландии, на самом деле – один из самых жутких представителей древней мифологии. Его старинное имя – Йоулупукки, что переводится как «рождественский козел». Это страшилище имело на голове рога и носило козлиную шкуру. Пробираясь в людские жилища, оно съедало непослушных детей, а в голодный год – и оленей из упряжки, Видимо, эта история была слишком страшной для весёлого праздника, поэтому она со временем себя изжила («Телек», заметка «Страшный дедушка Мороз», М., 11-17.11.2013).

⁸ А ведь и начальный меридиан наступления солнечного почасового времени Евразии также примыкает к восточной оконечности этого континента.